— На судах нет оружия, — вновь сказал доминус. — Мы в восемнадцати километрах от центра города и наверняка уже углубились в зону безопасности. Но чужаки по-прежнему бездействуют…

Видоискатели дальнего действия начали передавать изображение внутренних секторов мегаполиса. Сканеры, пронизывая планету лучами вроде лазерных, собирали и отсылали более подробные данные геологических, физических и структурных анализов.

Центральная часть города показалась оком бури среди безумия предместий, где здания словно наваливались друг на друга в попытке втиснуться на каждый клочок жилого пространства, образуя неустойчивые груды.

Мгновением позже приборы-чувства Герга уловили всплеск мощности внизу, идущий от внешних укреплений. Доминус немедленно принял меры: по палубам «Кортикс вердана» разнесся вой сирен, на приборных панелях всех инфосудов вспыхнули сигналы тревоги. Пилот, которого удаленно сопровождал магос, отреагировал почти без промедления, как и остальные летчики, однако людям просто не хватило быстроты рефлексов, чтобы избежать случившегося следом.

Из сотен наземных генераторных станций, расположенных в цитаделях на окраинах города, взметнулись потоки энергии, которые сплелись в переливчатую стену. Жокув выдернул энграмматический фрагмент своего сознания из тела пилота через четыре миллисекунды после того, как обнаружил выброс, но все равно испытал шок при контакте силового поля с инфосудном.

При помощи аналитических модулей «Кортикс вердана» доминус увидел многоплановый энергетический объект, подобных которому прежде не встречал. Он состоял из гравитационных и электромагнитных волн, жесткого излучения и чего-то еще, совершенно неопределимого. Такие же заслоны возникли у других целевых мегаполисов, указывая на почти мгновенную связь и координацию между городами.

Отчасти Герг следил за поднятием оборонительного щита в манере отстраненного наблюдателя, изучая, как энергетический прилив рассекает надвое материальные корпуса инфосудов. Одновременно с этим метасущность магоса, еще не покинувшая биологические системы летчика, улавливала слабейшие отголоски того, как воспринимал происходящее человек в кабине.

Тому показалось, что громадная рука смахнула его с небес. Всего лишь краткое, эфемерное впечатление, которое невозможно ни записать, ни проверить.

«Меня смахнули…»

Именно такое ощущение судорогой пронеслось по всему существу Жокува в тот момент, когда первые крошечные уколы предсмертных мук вонзились в нервы пилота.

Извлечение энграммы доминуса завершилось. Взрывы перегруженных силовых установок превратили «его» инфосудно и другие аппараты в облака частиц, которые поползли по мерцающим энергетическим заслонам, прикрывавшим теперь города чужаков.

Герг полностью вернулся на борт звездолета, но ему потребовалось почти две секунды, чтобы оправиться от потрясения, связанного с энграмматической гибелью. Магос чувствовал себя неполным, разобранным на части. Взволнованный, он убрал невидимые инфощупальца из систем «Кортикс вердана», вернув тем самым полный контроль сервиторам и техножрецам. Отключив звуковые и визуальные входные каналы, Жокув на несколько миллисекунд вошел в состояние полной сенсорной депривации и обдумал случившееся с ним.

Герг осознал свою смертность. Хотя самому доминусу ничто не угрожало, ему хватило даже мимолетного столкновения с мощью орков, чтобы понять, насколько высокоразвитыми технологиями они располагают. Одно дело — черпать сведения из докладов о штурмовых лунах и другом оружии чужаков, совсем другое — испытать его воздействие на себе.

Жокув вспомнил о своем долге перед Культом Механикус, и шок отступил. Страх ослаб, затем сменился решимостью и целеустремленностью.

Да, им противостояли поистине грозные создания, но Герг преодолеет любые трудности. Ради Марса он завладеет мощью чужаков и подчинит их технологии.

Глава 5

Через остекление кабины «Громового ястреба» Боэмунд видел пылающие следы, что тянулись за другими штурмовыми кораблями, несущимися к поверхности. Он какое-то время понаблюдал за падающими звездами разрушения, яркими огнями на безупречном темно-синем фоне околопланетного пространства.

— Прекрасно, — прошептал он.

— Возмездие Императора на стремительных крыльях, верховный маршал, — отозвался Эвдес из кресла пилота рядом с Боэмундом. На угольно-черном доспехе воина выделялся красный левый наплечник — знак различия технодесантника и символ уз, связующих его с Марсом.

— Мы — путеводный свет и жгучее пламя, брат. Наши клинки расскажут ксеносам, какое наказание положено осквернителям владений Императора. Кара обрушится на них в обличье болта и плазмы, меча и кулака.

— Как же славно оказаться избранным среди благословенных воинов Императора! — воскликнул Эвдес. — Те, кто придут после нас, будут сожалеть, что не им довелось нанести сей праведный удар и навсегда покончить с бесчинствами зеленокожих.

— Воистину так и будет. Великий Зверь — просто громкое имя. Этот жалкий вождь чужаков воспользовался слабостью глупцов, для которых личная выгода стала важнее служения. Вторжение орков — расплата за немощность Верховных лордов. Еще до того, как кровь захватчиков впитается в почву оскверненных ими земель, мы принесем воздаяние Императора презренным гадам на Священной Терре!

Пилот мельком взглянул на командира:

— Разве это не задача инквизиторов, верховный маршал?

Боэмунд проследил, как яркие выхлопы плазменных двигателей исчезают в уплотняющемся облачном слое. Через пару секунд в кабине потемнело, и вид снаружи сменился однородной пурпурно-серой пеленой рассеянного света. Верховный маршал посмотрел на экраны датчиков, где сигналы транспондеров остальных «Громовых ястребов» отображались красными метками на черном фоне. Поддерживая строй в форме наконечника стрелы, машины продолжали быстро снижаться.

— Инквизиторы? — Боэмунд едва не сплюнул от омерзения. — Докучливые затворники, кровосмесительные отродья политики Сенаторума.

— Разумеется, верховный маршал. — Технодесантник сделал паузу, не зная, стоит ли продолжать.

— Думаешь, Эвдес, я перешел грань дозволенного командиру Адептус Астартес?

— Есть же соглашения, клятвы…

— Присяга, брат, лишь одно из воплощений чести и долга. Наше дело превыше обетов, и судить нас вправе только Сам Император. Какой мирской запрет остановит нашу руку, когда высшее призвание потребует действовать? Если бы меня избрали лордом-командующим, наши войска не мешкали бы на орбите, как неуверенный послушник на первой стрельбе из болтера. Пусть славится Вулкан, сын Владыки Людей, но он не Император. Из-за того что примарх нянчился с Курландом, наш крестовый поход сбился с пути истинного.

Промолчав, Эвдес сосредоточился на мониторах и приборах. Его явно встревожили речи командира, однако он не стал возражать, опасаясь ненароком нарушить субординацию.

— Сомнение невысказанное есть сомнение вдвойне, — заметил Боэмунд.

— Почему мы должны скрывать Истину, брат-маршал? — с печалью взглянул на него пилот. — Зачем нам стыдиться того, что мы — доверенные вестники Императора?

— Не торопись, брат, — тихо произнес командир. Чтобы подбодрить Эвдеса и выразить солидарность с ним, он положил руку на предплечье товарища. — Владыка Людей выбрал нас хранителями сего послания, поскольку лишь мы достаточно сильны. Все прочие слабы: они только несут Его свет, не принимая оный в себя. Мы — истинные кулаки Императора, наследники крестового похода, отправленного Им к звездам. Со временем другие примкнут к нашему делу и познают его праведность. Повелитель Человечества укрывал Свой свет тысячелетиями, пока не пришло время вести людей к былой славе. Разве тяжко нам будет утаить собственное величие на год-другой, чтобы откровение свершилось в самый подходящий момент?