Церберин потянулся за болт-пистолетом, но вспомнил, что тот пуст.

— Быстрее, апотекарий.

Глава 21

Церберин захромал по неосвещенному коридору фабрики, опираясь на плечо брата Антилла. Темнота была почти абсолютной, ее нарушали лишь зеленые лучи приборов ночного видения Отпрысков. Этого хватало, чтобы разглядеть старые пятна крови и лазерные ожоги на стенах. Здесь бились жители Пракса. По пустым комнатам раздавалось эхо звериных воплей и перестрелки. Он попытался шагать быстрее, но еще не мог приспособиться к изменившейся анатомии. Любой человек уже погиб бы от потери крови или болевого шока, но такое превосходство над обычными людьми как-то слабо утешало.

Несколько минут спустя орочья пальба послышалась ближе, и коридор свернул под прямым углом.

Однако же вместо стены перед ними оказалась груда кирпича. Тут была фальшивая стена. За ней, освещенная теперь лучами целеуказателей Отпрысков, находилась взрывозащитная дверь, которой явно не место на фабрике, перерабатывающей сельхозпродукцию, достаточно большая, чтобы пропустить космодесантника в тактическом дредноутском доспехе. По виду — литой адамантий.

И Железные Воины заперли ее за собой. Реох вышел вперед и уперся перчатками, обернулся — аугментированное лицо казалось во мраке светящимся черепом. Он помотал головой.

«Не пробить».

— И что теперь? — пробормотал Антилл.

Подавив ругательство (он не мог допустить, чтобы Отпрыски такое услышали), Церберин отвернулся от двери и двинулся к рунно-цифровой консоли, встроенной в раму. Рядом с клавиатурой было устройство, сканирующее ладони.

Калькатор говорил, что потайные ходы базы защищены генозамком. Легионеров Четвертого и ненавидимых ими кузенов из Седьмого отличали генетические особенности, которые хороший сканер вполне мог распознать, но кузнец войны также говорил, что крепость эту выстроили в начале Великого крестового похода. И это было другое время — время, когда его предки и Калькатор могли без тени сомнения называть друг друга товарищами и братьями.

Он колебался несколько долгих секунд, потом снял перчатку и прижал ладонь к устройству.

По панели прошла алая светящаяся полоса, потом исчезла. Церберин напрягся. Зарокотали магнитные замки, размыкаясь, и заскрежетал металл. Церберин выдохнул: дверь открылась.

— Из чести рождается железо. Тебе позволено войти, сын моего брата.

Голос был древней записью ужасного качества, но сохранил частицу мощи, которой некогда обладал во плоти. В нем воплощались сила, несокрушимое железо, нечто неподвластное распаду, несомому временем, — и кое-чему похуже. Церберин вздрогнул, не зная, что сейчас получил — редкий дар или страшнейшее из проклятий.

— Это ведь?..

— В какой круг ада он нас завел? — спросил Реох шепотом, почти благоговейно.

Лучи ночного видения раскрасили стену за дверью зелеными полосами. Это было круглое помещение размером примерно с внутреннюю часть десантной капсулы, вмещающей двенадцать Астартес в полном вооружении. Мигали разноцветные контрольные лампы. Диоды указывали «вверх» и «вниз». Подсвечивалось только «вниз», мягким белым светом. Выходит, лифт.

Церберин кивнул Антиллу и повел всех вперед.

Брис и Отпрыски двинулись следом, Реох вошел последним. Апотекарий осмотрел панель выбора. Различные уровни комплекса были обозначены кнопками из слоновой кости, сверху донизу, с убывающими цифрами. Реох пожал плечами и нажал нижнюю кнопку.

Церберин сделал бы такой же выбор.

Образцовые в действиях и намерениях. Образцовые в предвидении.

Взрывозащитные двери, взвизгнув, захлопнулись, и лифт пошел вниз. Это было практически свободное падение. Спуск в десантной капсуле едва ли был быстрее, и указатели мелькали чуть ли не посекундно. Торможение тоже оказалось жутким. Образцовые Кулаки были приспособлены к высокоскоростным ударам, и даже Церберин, у которого в рассеченных нервах все еще пульсировала боль, остался стоять. Отпрысков же разбросало по полу и прижало к стенам.

Усилием воли Брис сумел выползти, когда двери с шипением открылись, бросился на стальные панели пола и перекатился на спину. Реох поднял его с земли за ремни разгрузки. Церберин и Антилл выбрались вместе.

Они находились в огороженном стенами проходе по «экватору» огромного сферического помещения. Пурпурные тревожные сигналы кругами пробегали по полированным стальным стенам, как граница дня и ночи на планете, бесконтрольно вращающейся вокруг жестокой алой звезды. Он посмотрел вниз. Там, глубоко, в концентрических кругах адамантия и меди, был резервуар с такой холодной водой, что даже на том месте, где он стоял, Церберин почувствовал, как на лице застывают кристаллики влаги. Сквозь воду пузырями шел газ, но она двигалась — странно медленно.

— Тяжелая вода, — пробормотал Антилл вполголоса. — Используется в атомном оружии.

Церберин поднял глаза и увидел поршни толщиной с ноги титана класса «Разбойник», скользящие по железным трубам с ритмическим грохотом. Отовсюду, словно корабельные снасти, свисали кабели.

— Осталось три минуты, — донеслось отовсюду мрачное предупреждение.

Опираясь на Антилла, добровольно служившего ему костылем, Церберин поспешил к ближайшему мостику, нависающему над резервуаром, и захромал вниз. Реох и Брис последовали на небольшом расстоянии.

В самом центре помещения была подвешена платформа. Ее заполняли ряды когитаторов и компиляторов команд, спутанные бесконечными кабелями и проводами. Там стоял Калькатор, безоружный, с примагниченным к бедру шлемом, и лицо его было тускло освещено строками кода, проецируемыми на окружающие экраны. С ним были два избранных Железных Воина, тоже безоружных и занятых управлением системой. Остальные наверняка находились в других частях здания.

— Это что такое? — спросил Церберин, обвиняюще показывая пальцем на Калькатора.

— Ты знаешь и сам, младший кузен.

— Осталось две минуты.

— Экстерминатус…

Калькатор слабо улыбнулся:

— Кое-что посерьезнее. Пертурабо всегда верил в совершенные решения и взрастил сыновей своих по образу своему. — Он показал на интерфейс перед собой. Дисплей, окруженный цветными проводами, рычагами и наборными дисками, заполняли строчки непонятного кода. Впрочем, некоторые фрагменты Церберин опознал: последовательность запуска. — От Пракса останется лишь поле астероидов.

— Ты говоришь о полном разрушении пригодной для обитания планеты. — Широко раскрытые глаза Бриса были расфокусированы, но гнев в его голосе был нацелен точно, словно лазер. — Не может быть более серьезного преступления против Императора.

Игнорируя человека из Милитарум Темпестус, Калькатор окинул взглядом побитый доспех Церберина. Кузнец войны отметил, что тот опирается на брата и прерывисто дышит, и задержал взгляд на обрубке ноги.

— Никому из нас не нужна Галактика, в которой заправляют зеленокожие, а человечество — лишь одна из малых рас, скитающаяся среди Звезд Ореола или запертая в своих крепостях в Оке Ужаса. Обычная война — не способ справиться с таким врагом. Орки слишком организованны, слишком могучи и слишком быстры. Этот мир смог бы прокормить миллиарды чужаков. Даже если мы отобьем его, то подкрепление слишком далеко, чтобы мы могли его удержать, ты и сам знаешь. Если мы хотим навредить оркам, то должны ударить со всей мощи.

— Магистр ордена Тейн мог бы запросить Экстерминатус, — сказал Церберин, качая головой, — но даже он не санкционировал бы такое радикальное решение без раздумий.

— «Санкционировал»? — переспросил Калькатор, брезгливо и разочарованно морща белое как мел лицо. — Меня приучили к мысли, что ваш орден — первый из последователей Имперских Кулаков, что в вас течет кровь визионеров. Братские ордена должны презирать вас за вашу мудрость.

— Таково наше бремя.

— Тейн мертв, — настаивал Калькатор. — Магнерик мертв. Ваш основатель Данталион — тоже мертв. Так Галактика обновляется, постепенно умаляясь, и вот остались только мы с тобой, кузен. — Рука его застыла над считывателем. Латные перчатки были примагничены к бедру рядом с рогатым шлемом. — Я кузнец войны гранд-роты, то есть равен в чине магистру ордена. Я старше по званию и командую более значительными силами. Согласно принципам вашего Кодекса Астартес, решение за мной.