— Открутите назад.

Командир повиновался. Шум затих, и его сменил звук, похожий на кинжально-острые порывы ветра. Это был голос.

+«Данталион»… «Данталион», ответьте.+

— Система поджарена, — сказал Маркариан, в правом ухе которого по воксу звучал призрак. — Дело в приемнике. Он не отличает сигнал от шума.

— Не трогайте пульт! — рявкнул Церберин. Ему было дурно. Конечно, не физически — этому препятствовал усовершенствованный организм, — но душевно. Он покрутил микрофон, закрепленный на гарнитуре, и заговорил в него:

— Это ты, эпистолярий? Это «Жиллиман»?

Статику перебил звук, похожий на смех.

+Я Калькатор, кузнец войны Четвертого легиона, командир крейсера «Палимод».+

Церберин замер. Больше всего на свете ему хотелось сорвать наушники, но словно абсолютный холод бездны просочился по антеннам «Данталиона», прошел по его проводам и покрыл льдом амбушюры.

— Я не говорю с предателями, — прошипел он.

+Тогда просто послушай. Вы здесь в опасности. Ваш прыжок увел вас не слишком далеко от руин системы Вандис. Ваши корабли «Парагон» и «Бестрепетный» находятся в системе Корус. «Паладин» с Рубики — в Рандейле, а «Обвиняющий» — в Квайлоре. «Жиллиман» и «Эксцельсиор» — в системе Ооран. Ты не больше, чем в часе пути от орочьего флота. И, поверь, чужаки приближаются.+

— Поверить тебе?..

Маркариан смотрел на него снизу вверх, ничего не понимая. У него в глазах застыл такой ужас, что по болезненно саднящей коже на шее Церберина поползли мурашки. Он снова заговорил в микрофон:

— Откуда тебе известны координаты нашего корабля? Как ты связался с нами?

+Услуга за услугу. Тебе точно нужны эти ответы, Образцовый?+

— Что с остальным флотом? — спросил он после неловко затянувшейся паузы. — Что с «Альказаром достопамятным»? Что с «Перехватчиком»?

+Вы последние, кто вышел, и я уже почти решил, что больше никто не появится из варпа целым. Мой корабль отправился к точке Мандевиля и приготовился к переходу, когда была разрушена Вандис. Системы звездолета пострадали и от ударов эмпиреев, и от предсмертной агонии звезды.+

— Спасение, оплаченное кровью моих братьев. Никакие глубины космоса не смогут скрыть от меня, как «тепло» ты относишься к своим союзникам, Железный Воин.

Голос растворился в шипении помех. Церберин различал лишь интонации.

+Было время, когда считалось, что Магнерик и я ближе, чем братья. Наши узы были так прочны, что тебе этого не понять, они были закалены славным веком, которого ты не застал. Я считал его веру презренной, его одержимость мною — жалкой. Магнерик вспоминал бы меня еще менее лестным образом, если бы мы обменялись судьбами, но я буду помнить его как брата. Думаешь, имперцы присвоили себе единоличное право на всю скорбь мира? Мы не настолько различны — ты и я.+

— Как так?

+Разве прагматизм не привел тебя к тому, что ты покинул магистра собственного ордена?+

— Мы не видели, что «Альказар достопамятный» погиб.

+Я не видел, как Император убил Хоруса, но знаю, что это произошло.+

— И не вздумай позабыть об этом! — огрызнулся Церберин.

+Для того, кто решил, что будет молчать, ты красноречивее любого потомка Сангвиния… Я просил тебя слушать, так слушай. Менее чем в трех часах пути от вас есть система — Пракс. В эпоху Великого крестового похода это был мир-гарнизон Железных Воинов, и если на расстоянии десяти световых лет есть хоть один мир, который еще не разрушило орочье нашествие в сегментуме Солар, то это тот, на котором возвышаются стены Пертурабо. Если мы сможем понять, как распорядиться Праксом, то, может, у нас всех получится пойти своим путем.+

На этот раз Церберин все же стянул наушники.

У него теснило в груди, словно броня саваном мумии стянула тело. Он смял наушники латной перчаткой и повернулся к Маркариану.

Крейсер «Паладин» с Рубики перевозил Пятую и Девятую, а могучий «Жиллиман» — большую часть Второй и остатки Третьей, Четвертой, Десятой и тех бойцов Первой, что не находились на «Данталионе». Триста или, может быть, триста пятьдесят братьев. Если добавить огневую мощь эскортных фрегатов «Парагон», «Бестрепетный» и «Поборник» и фрегата поддержки «Эксцельсиор», станет ясно, что один крейсер предателей едва ли представляет собой серьезную угрозу.

А другая, не столь осязаемая опасность?

Он облизал пересохшие губы, мысленно сокрушая переменные, которые ему прежде не доводилось сравнивать с другими. Он атаковал свой план действий со всех сторон, даже самых маловероятных, оценивая основательность каждой оценки, пока не остался настоящий бастион вычислений и несокрушимой логики.

Он был Образцовым.

Безупречным.

Он снова приложил наушники к уху и включил микрофон.

— Пришли мне координаты.

Глава 11

«Данталион» вывалился из варп-пространства в окаймленные кольцами космической пыли внешние пределы системы Пракс, как заклинивший магазин из перегревшегося болтера. Сирены, извещающие об опасности сближения, добавили глубокие басовые ноты в симфонию тревожных сигналов. Ауспик все еще заряжался, но определитель расстояний был пассивной системой, и работа ее основывалась на внутреннем чувстве, которым некоторые металлы улавливали другой металл. В то же время, автоматически запущенные при окончании цикла перехода, взрывозащитные ставни капитанского мостика откатывались назад.

Служители и космодесантники отвели взгляд от перезагружающихся консолей и прикрыли глаза. Звезды светили ярко и жестко, габаритные огни чудовищного корабля горели, словно метеоритный дождь, срывающийся с корпуса. Истошно-желтое судно было в несколько раз крупнее «Данталиона» и странной формы. Из корпуса торчали модули, словно причальные боны морского корабля, но они располагались под самыми разными углами и были всевозможных форм и размеров. Узкий корпус расширялся спереди, так что нос был похож на вздутие, а корма ступенями поднималась к пестро раскрашенному полосатому кожуху сопел. На кожухе, в добрую половину его высоты, располагался полумесяц, изогнутый в зловещее подобие ухмыляющейся орочьей морды.

— Маневровые двигатели! — крикнул командир Маркариан. — Лево руля. Выпустить воздух с летных палуб правого борта, макробатареям открыть огонь. Нам нужен мощный толчок!

Орочий корабль медленно отошел, его двигатели левого борта яростно пылали, словно пытались оттолкнуться от вакуума. Корявых очертаний модуль, в черно-желтых клепаных пластинах, подался к иллюминаторам правого борта «Данталиона», достаточно близко, чтобы Церберин различил на нем пиктограммы языка чужаков. Затем корабль исчез — его захватило нечто более темное, чем космос. Торпеды и другие кинетические снаряды вылетели из дыры, оставшейся в реальном пространстве.

— Еще один корабль на подходе! — крикнул один из подключенных к креслу операторов ауспиктория. — Трон, да они везде. Две тысячи километров в глубь системы. И еще один в сопровождении точно на таком же расстоянии.

Церберин зарычал:

— Можно подумать, подчинение воле Имперских Кулаков — еще не предательство, так теперь нам еще разбираться с изменой Железных Воинов! Заряжайте орудия и готовьтесь к бою.

— Подождите, — сказал Маркариан, глядя в иллюминатор на следующий приближающийся звездолет. — Никаких торпедных люков, никаких взлетных палуб или орудийных батарей, только горстка зенитных турелей, и наши сканеры не дают никаких свидетельств, что они заряжаются. Думаю, этот корабль безоружен.

— Да где вы вообще видели безоружный орочий корабль?

— Вот в том-то и дело. Рулевой, уводи нас с их траектории. Отвернуть на пятьсот километров влево. Ауспиктория, начать сканирование — ищите наших братьев.

— Есть! — отозвались на его указания.

«Данталион» развернулся еще более заметно. Орочий корабль продолжал держаться курса.

— Самодовольные ксеносы, — пробормотал Церберин, глядя в иллюминатор. Экраны увеличенного изображения вокруг Стратегиума шли белыми точками. — Им не хватает элементарного здравого смысла, чтобы изменить курс и избежать наших выстрелов.