Что-то внутри Церберина сломалось. Он оттолкнул Калькатора от пульта управления.

— Ты цитируешь Кодекс мне? Ты предатель, Калькатор. Легион Экскоммуникатис. По законам Жиллимана я должен убить тебя на месте, а потом сдаться Инквизиции в цепях за то, что позволил этому спектаклю затянуться.

— Но ты этого не сделаешь. По крайней мере, сейчас. Мы нужны твоему Империуму. Вот это — нужно ему.

Церберин сжал кулаки и заставил себя опустить их.

Калькатор был прав.

Та же самая адская логика, что привела к созданию Последней Стены, стала этому причиной. Все это казалось неизбежным и не более порочным, чем среди всех добрых намерений и необходимых зол на Фолле.

Болезненный смех, пузырящееся откровение человека, который только что увидел темную сторону Вселенной и вернулся не вполне в здравом рассудке, отвлекло их друг от друга.

Брис незамеченным ускользнул от Реоха и держал в каждой руке по хеллпистолету, целясь одним между глаз Калькатора, другим — в побитый керамит, прикрывающий основное сердце Церберина. Глядя на него, невозможно было понять, что он пошел против владык человечества, плечом к плечу с которыми бился считанные минуты назад. Он знал лишь одно — что Галактика делится на озаренную светом Императора часть и на все остальное.

Церберин задумался, приходила ли такая мысль в голову хоть кому-то из Образцовых.

— Отойдите от пультов, мои господа, — сказал Брис.

Почетный титул прозвучал издевательски, как нечто временное, чему он пока еще не придумал замену.

Церберин заметил, что по трапу спускаются и другие Отпрыски, нетвердо стоящие на ногах, но дисциплинированные. И точно знающие, куда им целиться. Один из Избранных потянулся за висящим на магнитном замке комбиболтером, но жест Бриса, проведшего хеллпистолетом мимо глаз кузнеца войны, убедил его опустить Руку.

— Не стрелять! — приказал Церберин Железным Воинам, поднимая свободную руку и оборачиваясь к Брису.

— «Предатель», значит? «Ваш» Империум, значит? — Брис снова невесело рассмеялся и крепче сжал оружие. — Да что такое для подобных вам имперский мир, наполненный подданными Императора?

— Я-то не предатель! — огрызнулся Церберин.

Обожженный рот Бриса исказила недоверчивая усмешка.

— Осталась одна минута.

— Я — Образцовый! — крикнул Церберин. — Слово мое — слово самого Рогала Дорна. Сейчас иначе нельзя!

Церберин видел, что человек ответил на его слова, видел, как у того изменилось выражение лица при попытке обработать сложные переменные. Он увидел решимость, увидел напряжение, сковавшее лежащий на курке палец Бриса, и отреагировал инстинктивно.

Латная перчатка Церберина дернулась вперед быстрее, чем он успел осознать, и ухватила Бриса за аугментированную правую руку. Слегка сжала — и сокрушила бионику до самого запястья. Брис закрыл глаза и завопил, отведя прицел второго пистолета от плеч Калькатора.

— Пожалуйста, майор…

Череп Отпрыска взорвался у него перед глазами, покрыв его лицо липкой алой кровью. Полсекунды спустя рука майора обмякла, но Церберин не выпустил ее, ошарашенно глядя поверх безголового трупа. Там стоял Калькатор, с поднятым болтером.

— Нет!

Перестрелка хлестнула командный пункт со свирепостью вырвавшейся на свет правды. Кабели пробило, корпуса обожгло, тысячелетние когитаторы взлетели в воздух фонтанами искр. Избранные прошли мимо Церберина и открыли огонь.

— Нет! — снова закричал капитан, пригвожденный к месту алыми стрелами и шумом.

Антилл дернулся, словно от удара током. Жгучий луч, попав ему в спину, заставил наполовину обернуться и отбросил на пульт, который взорвался прямо под ним. Ветеран упал в ореоле разрядов, перекатился через поручень и минуту спустя рухнул в переохлажденную тяжелую воду.

— Ноль.

Слова прозвучали смертным приговором.

— Нет.

Калькатор прижал незанятую оружием ладонь к экрану и произнес команду на языке, который Церберин прежде не слышал. Тембр глубоко погруженной атомной машины стал ниже, скорее ощутимый в виде вибраций всем телом, чем слышимый. Рокот глубоких механических преобразований отражался от стен сферической комнаты, усиленный ее акустическими свойствами, так что стоящим посреди ее казалось, будто они находятся внутри механического хронометра, готового пробить долгожданный конец тысячелетия.

Пальба прекратилась. Даже Железные Воины опустили болтеры и неуверенно озирались.

Последний уцелевший Отпрыск воспользовался затишьем и, свесившись через поручень, посмотрел на бурлящую внизу воду. Церберину показалось, что он его узнал — связиста из взвода Бриса, того, что участвовал в налете на агрокомплекс.

Поняв ужас ситуации, связист отпрянул, поднял руку к селектору вокса, расположенному у него за ухом:

— Сержант Ясколска, это Ментис. Эвакуироваться. Срочно! Сообщите в Комиссариат, что Кулаки Образцовые…

Остальное заглушила короткая очередь из болтера.

Калькатор положил оружие на терминал. Останки связиста Ментиса расплескало по выгнутой стене.

— У меня на ауспике ваш корабль, — сказал он обыденно, словно минуту назад не приговаривал миллиарды невинных к смерти. — Уходит. — Он изучил данные на опаленном экране. — А «Жиллиман» идет сюда.

— «Покаяние» связалось с флотом?

— Не знаю. Как считаешь, что именно услышали люди?

— Не знаю.

— Если информация просочится…

— Знаю.

Стараясь не смотреть Калькатору в глаза, Церберин включил то, что, несмотря на странный дизайн, явно было воксом. Послышались сбивчивое орочье бормотание и системные помехи. Вроде бы голоса. Колумба. Тарсус. Леонис. Ясколска. Призраки, тянущиеся к нему сквозь электромагнитный снег.

Братьям придется понять, что уничтожение Пракса было необходимо ради высшей цели, если они впервые узнают об этом от него. У них был общий взгляд на вещи. Редкий дар понимать разумные аргументы. Но Иссахар? Квезадра? Боэмунд?

Инквизиция?

Рука его пошевелилась сама собой, прежде чем он успел осознать, что именно нужно делать. Он ввел с клавиатуры протокольный криптокод Последней Стены и запустил передачу данных. Долгие секунды орочьих переговоров и обвиняющих голосов наполнили линию.

— Что ты делаешь? — спросил Реох.

Металлическая решетка, закрывающая его нижнюю челюсть, делала его похожим на зверя в наморднике.

— То, что сделал бы любой брат, обладающий той же информацией.

— Ты уверен, брат?

Церберин промолчал.

Он был потомком Ориакса Данталиона: ответ очевиден.

Связь зашипела, прерываемая статическими помехами, но голос на другом конце линии был явно голосом служителя с «Эйдолики».

— «Жиллиман» слушает. Коды Последней Стены распознаны. Это правда вы, господин капитан?

— Да, и… — Он приглушил связь и повернулся к Калькатору. — Сколько у нас еще времени?

— Пять-шесть часов — и все будет кончено. И тридцать минут до момента, когда нам уже не надо бы находиться на этой планете.

Церберин кивнул и снова активировал связь:

— И нас нужно немедленно забрать. Повторяю, немедленно.

— Слушаюсь, господин капитан. «Громовые ястребы» проходят последнюю проверку перед полетом. Я передам пилотам ваши координаты.

Глядя в немигающие глаза Калькатора, Церберин снова заговорил в трубку:

— «Раскаянием» завладели предатели из местного ополчения. Не устанавливайте контакт и ни при каких обстоятельствах не пускайте их на борт.

Калькатор кивнул. Он знал, что значит предать брата.

Церберин закрыл глаза.

— Сбейте их.

Глава 22

Церберин стоял у иллюминатора на обзорной палубе правого борта «Палимода», на расстоянии в ширину ладони от собственного отражения с застывшим взглядом, и заставлял себя смотреть, как умирает планета.

Серо-коричневые континенты и зеленые моря закрыл черный дым. Стратосфера уже сгорела, а температура на поверхности превысила сто градусов по Цельсию и продолжала расти. Тонкий слой остаточной воздушной оболочки прилип к расколотой коре, словно смола. Шестиугольная решетка трещин пылала поднимающейся сквозь разломы лавой, и словно скалистые острова расходились по морю расплавленной породы. Вспышки вулканической активности сокрушали континенты, на которых еще стояли горы, и каждый такой эпизод эпохального разрушения разряжался в ничто миллиардами тонн мантии, выбрасываемой в орбитальное пространство. Планету заволокло сияющее облако, несущееся со скоростью сто тысяч километров в час. Оно бешено вращалось, подхватывая на пути металлы, минералы и куски кораблей. Магнитные искажения разрывали скалы на куски, словно мишени на плацу, и выбрасывали огромные орочьи звездолеты, захваченные разрушительной спиралью, на орбиту, так что за теми расцветали плазменные следы.